Сергей Лукьяненко - Глубина [сборник]
А если это было некому сделать?
Мы были стражами на грани настоящего и выдуманного мира. Теми, кто никогда не терял связи с реальностью. Кто мог уговорить, успокоить, утешить и узнать настоящий адрес — чтобы потом, в реальном мире, взломали дверь и оттащили от компьютера высушенного жаждой, гадящего под себя, утонувшего в сладостном сне человека…
Это была одна грань. Хорошая. Добрая. За нее нас любили все.
А еще были фирмы, которые сообразили, что в виртуальном мире куда удобнее заниматься интеллектуальным трудом. Они строили своим сотрудникам роскошные офисы, стоившие копейки… они нанимали опытных хакеров для охраны этих офисов…
А глубина жила по своим законам. И почти неуловимый ляп в чужой программе, дырочка в защите, на поиск которой лучший программист потратил бы месяцы работы, для дайверов были просто-напросто видны. В виде двери в стене, дыры в заборе, приоткрытой форточки, слишком широкой решетки.
Не знаю, чем мы за это платили. Головной болью, мучительными приступами мигрени — это пусть те, кто никогда ее не испытывал, считают мигрень болезнью истеричных пресыщенных дамочек… Иногда — инсультами. Часто — психозами, депрессиями, суицидами. Наши мозги горели в огне, работая с тем стопроцентным КПД, которого нет и не было в мире.
И мы ломали программную защиту, даже не понимая, как это делаем. Может быть, потому больше всего дайверов было из России? Мы ведь привыкли… так вот… на халяву. Не уметь, но делать. Не работать, но получать…
Это была та сторона дайверов, из-за которой мы таились…
— Лафа… — коротко говорит Илья. — Но я это знаю. А Храм?
Мною все больше и больше овладевает беспокойство. Что-то не то. Что-то не так. Именно в нем, уже полгода как моем коллеге — а полгода в глубине куда больше полугода в реальном мире…
— Два года назад лафа кончилась, — резко говорю я. — Напрочь. Во-первых… люди перестали тонуть. Дип-программа погружала в глубину, но теперь это было контролируемое погружение. Словно ты прыгнул в воду на «тарзанке». Через сутки, ровно через сутки, плюс-минус десять минут, все возвращаются в реальный мир.
— У меня еще никогда не выходило сутки просидеть, — мрачно сообщает Илья. Отпивает пива, морщится. — А ломать чужие сервера?
— Дайверы перестали видеть дыры в программах, — говорю я. И ухмыляюсь, словно испытываю глубочайшую радость от этого факта. — Они могли входить и выходить из глубины в любой момент, не ставя таймера. И еще — ограничение по времени в двадцать четыре часа на них не действовало. Только… это все ерунда. Работы у них не стало. И дайверы передохли. Пошли заниматься всякой фигней.
— Блин… жалко, — похоже, Илья и впрямь не знал всех деталей недолгого взлета и падения дайверов. — А почему так вышло?
— Неизвестно.
Ответ достаточно короткий, чтобы исключить длинные расспросы.
— А Храм?
Я вздыхаю. Абсолютно искренне. Это тоже часть того, что лежит на моей душе.
— Когда м… хм. Когда дайверы поняли, что исчезают… один из них предложил создать памятник… ну и клуб своего рода… назвать его Храм Дайвера-в-Глубине. Все должны были принять участие в его создании. Ведь кое-что они умели и помимо своих особых способностей. Это должно было быть здание, недоступное никому, кроме дайвера. Несмотря на все случившееся, только дайвер должен был суметь в него войти…
— Его построили?
— Вот чего не знаю… Многие отказались. Сразу и начисто. Все были озабочены, как теперь жить. Мир перевернулся. Исчезла возможность заработка, исчез особый, привилегированный статус. И тратить время, силы, деньги на такую дребедень…
— Так он есть? Храм Дайвера-в-Глубине?
В глазах Ильи по-прежнему вопрос. Я невольно засматриваюсь на него — чертовски выразительное лицо. Живое. Настоящее.
Я умею рисовать лица. Любые. Не на планшете — не так рисуют подлинные лица в глубине. Но я — дайвер. А он — нет.
— Илья, этот твой облик… Он — настоящий?
— А какая, фиг, разница? — Илья сразу напрягается.
— Ты и впрямь… мальчишка?
— Да! Так есть этот Храм?
Мне захотелось помотать головой. Полгода общаться, пусть мимоходом, со взрослым человеком, и вдруг узнать, что ему двенадцать лет!
— Я не знаю, — отвечаю я. — Честно — не знаю. Может быть, и есть.
Нет. Наверняка Илья врет. Не может он быть ребенком. Что, не видал я детей в глубине? Либо малолетние вундеркинды, невыразимо скучные и старые, либо… либо дети. У Ромки почти не ощущался возраст, но он все-таки был постарше…
— Ясно… — Илья встает. Хорошо, что ему не видно мое настоящее лицо. На нем сейчас наверняка такая гамма эмоций! — Хрен с ним, поищу…
— А в чем дело?
Запас неожиданностей на сегодня выбран до дна.
Но мы привыкли нырять глубже, чем дно.
Я словно заново вижу свой путь от офиса «Новых горизонтов» к площади Билли Гейтса. Стены. Окна. Водосточные трубы… хотя еще никто не додумался учинить над Диптауном дождь.
Не может этого быть!
— У меня письмо в этот долбаный Храм! — Голос Ильи срывается, становится совсем тонким. — Вот!
Я протягиваю руку и беру конверт. Большой конверт из плотной бумаги, с вензелем компании и несколькими марками. Конверт кажется пустым… да он и будет пустой, пока его не доставят по назначению…
Адрес написан от руки. Буквы — сикось-накось…
Я ведь даже помню, как Ромка мне хвастался купленным планшетом. Возможностью писать от руки, своим почерком…
Храм Дайвера-в-Глубине.
Ром.
Ничего сейчас не соображаю. Пытаюсь разорвать конверт… будто забыл все хваленые — и ведь не попусту — лозунги «HLD».
— Ты чего? — удивленно спрашивает Илья.
— Садись, — говорю я, держа в руках конверт. — Садись. В общем… тут такое дело…
Он садится, еще ничего не понимая. А я готов выть от ярости и нетерпения.
Наша фирма действительно надежна. Это письмо невозможно вскрыть, пока оно не будет доставлено по назначению. Любой взлом приведет к уничтожению всей хранящейся в письме информации. Да и отобрать его невозможно. Тот же самый фокус… горстка бумажной трухи в ладонях, едва письмо окажется непозволительно далеко от почтальона.
Храм Дайвера-в-Глубине…
Значит, он есть?
Вы его построили, ребята?
Стены. Окна. Водосточные трубы.
Почтовые ящики.
Ты увидел что-то такое, что нужно было донести до всех, Ромка. Обязательно донести. Ты остановился у почтового ящика. Взял из нескончаемой стопки поверх ящика конверт. Написал адрес. Тот адрес, где обязаны поверить, где сумеют помочь.
Ты вложил ярлычок от украденного файла в конверт. Конверт опустил в ящик. И бросился бежать. Ты петлял, отстреливался из какой-нибудь допотопной дряни, пока «HLD» выкачивал бесценный файл через тебя… через твой, уже обреченный, вход в глубину.
А потом — может быть, тебе не хватило секунд. Может быть, ты решил посмеяться над преследователями.
И так и не понял ничего, когда судорога свела твое тело, когда легкие отказались дышать, а из закушенной губы потекла в шлем струйка крови…
— Вот ведь какое дело, Илья…
Мне трудно говорить. Я вроде бы совсем разучился это делать.
— Ты не найдешь этот Храм. А если и найдешь — не войдешь внутрь. Это сможет сделать лишь дайвер.
Мне очень хочется добавить, что я-то как раз — дайвер. Посмотреть на его расширившиеся глаза.
Но я вовремя останавливаюсь.
Дайвер — это как проказа.
Не лечится.
И хвастаться этим тоже не стоит.
Компания «HLD» занимается транспортными услугами в Диптауне уже три года. Рынок ею подмят почти полностью. И вполне заслуженно.
Во-первых, перевозка тяжестей. Глупо, но необходимо, для придания полноценной реальности нереальному миру.
Во-вторых, доставка проблемной корреспонденции. А это порой бывает крайне необходимо.
Диптаун изменчив. Очень изменчив. Разорилась компания или, наоборот, разбогатела и переехала в другой район. Человек перестал появляться в глубине, возник снова, но уже с новым именем и по другому адресу. Что делать, когда надо кого-то разыскать, но не знаешь точно, где и кого?
Правильно. Отправлять письмо через нашу фирму.
Мне эта работа не нравится, я предпочитаю таскать рояли. А многим она — в удовольствие. Приходит, к примеру, письмо на имя какой-нибудь Ольги Н., работавшей три года назад в библиотеке имени Мошкова. И начинается.
Библиотека давно находится по другому адресу. Весь персонал сменился. Концов не найти. Если даже удается откопать личные дела персонала, то вовсе не факт, что там есть какие-то зацепки. И начинает человек рыскать по Диптауну, выискивать концы давно порванных ниточек. С какой энергией он это будет делать, зависит от цены наклеенных на письмо марок, ведь половина суммы достается почтальону…
